Избранные любовью - Страница 31

Впрочем, спать Трише удавалось мало. Один день перешел в другой, а затем в третий, и все это время Триша спала лишь урывками, в перерывах между раундами умопомрачительного секса. Роберт оказался необыкновенным любовником, неутомимым и очень изобретательным. Но временами он демонстрировал поразительное подчинение ее женской власти.

За три дня Роберт и Триша ни разу не покинули территорию Нортнэсс-хилла и не заговорили о том, что происходит за его стенами. Когда Триша пыталась это сделать, Роберт ее останавливал:

– Не надо, поверь мне, если мы заведем этот разговор, он закончится ссорой.

Иногда перед сном Тришу посещала мысль, не ведет ли Роберт дьявольски хитроумную игру, цель которой – усыпить ее бдительность и потом нанести смертельный удар. Но чаще всего ей не хотелось даже думать, ибо это заставило бы коснуться тем, которых они оба старательно избегали. Например, предложения Роберта пожениться. Какими бы доводами Роберт ни подкреплял свое предложение, Триша считала его бессмысленным. Приобретая все новый сексуальный опыт, она начинала задаваться вопросом, почему допускает, чтобы все это происходило. И в конце концов высказала свои сомнения:

– Не знаю, Роберт, почему я позволяю тебе делать со мной все это?

Его ответ прозвучал небрежно:

– Зачем задумываться, просто получай удовольствие.

Но ни о чем не думать становилось все труднее. Как-то Роберт уединился в кабинете, чтобы сделать несколько деловых звонков, и Триша на время оказалась предоставленной самой себе. Она пересекла аккуратно подстриженную зеленую лужайку, зашла в беседку и села на плетеный двухместный диванчик. Отсутствие рядом Роберта дало ей возможность заняться тем, что Роберт не советовал делать, – задуматься.

А подумать Трише было о чем. На протяжении едва ли не суток, самое большее двух, она сменила любовь к одному мужчине на сексуальную одержимость другим. Кроме того, она словно остановила на время свою реальную жизнь и укрылась в придуманном мире, где ей было хорошо, но где невозможно было решить ни одну из реальных проблем. Тем временем Роберт уже вернулся в реальный мир, сейчас он ведет деловые разговоры по телефону. У него есть компания, которая требует его внимания, а у нее… У нее нет ничего. Ей не к чему и не к кому возвращаться. Даже единственный родственник, двоюродный дед, и тот не хочет ее видеть. Выходит, кроме Роберта, у нее никого и ничего не осталось.

Словно почувствовав, что Триша думает о нем, Роберт появился на лужайке. Триша невольно залюбовалась хищной грацией его движений. Роберт вошел в беседку, сел рядом с Тришей на диванчик и вытянул ноги.

– Прикидываешь, как скоро можно превратить эту лужайку в буйные заросли сорняков? – шутливо поинтересовался он.

– Ты прекрасно знаешь, что этот парк мне нравится таким, какой он есть, – тихо ответила Триша.

– Однако его ты не защищаешь столь рьяно, как заросший парк Мак-Кинли.

Упоминание о Мак-Кинли подействовало на Тришу подобно порыву ледяного ветра, ворвавшегося из реального мира.

– Особняк Мак-Кинли пришел в упадок и почти развалился.

– Но, как ты сама заметила, у этого упадка и запустения есть свой шарм, – быстро подсказал Роберт. – Если хочешь, можно привести часть лужаек в первозданное состояние, чтобы ты чувствовала себя здесь…

Триша вскочила с плетеного дивана.

– Прошу тебя, не напоминай о том, что я говорила, когда была слепой и наивной дурочкой.

Она нервно заходила по беседке взад-вперед. Роберт недоумевающе следил за ней и, когда наконец ему это надоело, спросил:

– Может, объяснишь все-таки, что тебя так задело?

– Я просто не хочу, – Триша попыталась говорить спокойно, – чтобы мне напоминали о доме Мак-Кинли.

– Но твой двоюродный…

– Он пополнил список людей, с которыми я больше не желаю иметь ничего общего.

В беседке воцарилось тягостное молчание. Триша уже сожалела о своей вспышке, но никак не могла успокоиться. Она покосилась на Роберта. В джинсах и в футболке он выглядел еще более сексуально, чем в деловом костюме. Черные волосы, загорелая кожа, длинные ноги, сильная рука, лежащая на спинке плетеного дивана, даже хмурая складка на лбу, – все это и вместе, и по отдельности выглядело очень сексуально.

– Интересно, кто еще числится в этом списке?

Триша пожала плечами.

– Эндрю, Юна. А начиная с сегодняшнего дня, в него попадает всякий, кто вообразит, что может безнаказанно играть моими чувствами.

– Ого, а ты, похоже, ожесточаешься.

– Возможно. Я поняла, что в мягкости и всепрощении мало проку. Лучше рубить сплеча: если тебя кто-то предал или обманул, просто вычеркиваешь его из своей жизни, и дело с концом. Именно так я намерена поступить с Персивалем Мак-Кинли.

– Чем же он так перед тобой провинился?

Триша вздохнула и вкратце рассказала Роберту о своей единственной встрече с двоюродным дедом. В заключение она подытожила:

– Он видит во мне только, что называется, дитя греха. Я для него не существую как личность, как не существовала моя мать. Ну и пусть, меня это устраивает, потому что отныне он для меня тоже не существует.

– Но Персиваль – твой единственный родственник, – напомнил Роберт. – Ты не должна вычеркивать его из своей жизни, не дав ему шанса…

– На что? Сменить гнев на милость и принять меня в семью? Поосторожнее, Роберт, а то я могу подумать, что ты не многим лучше Эндрю.

Роберт прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего.

Трише не хотелось затевать ссору, но Роберт не собирался отступать, пока не получит ответ на вопрос.