Избранные любовью - Страница 28

Триша пожала плечами. Если честно, то она примерно так и думала. Роберт со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– К твоему сведению, дорогая, мне нет нужды лезть из кожи вон, чтобы уложить женщину в постель. Совсем наоборот, обычно женщины сами выстраиваются ко мне в очередь, и это не бахвальство, а правда. Но я редко беру то, что мне предлагают, потому что слишком уважаю себя, чтобы делить постель с кем попало. Уверяю тебя, этой ночью в доме Уинфилдов ни у кого из гостей и мысли не возникло, что я руководствуюсь какими-то иными намерениями, кроме самых благородных. Все уверены, что мы в самое ближайшее время объявим о предстоящей свадьбе. Ты приняла эти условия в ту минуту, когда уходила со мной, и я не позволю тебе выставить меня идиотом перед всем Эдинбургом.

– Я не давала согласия стать твоей женой, даже и о любовнице речь не шла!

– Хватит обманывать себя! Ты хотела, чтобы мы стали любовниками, еще тогда, в кафе. Ты можешь это отрицать, можешь не признаваться в этом даже самой себе, но я знаю правду. Так что теперь, чувственная моя Триша, у тебя нет выхода, тебе остается только признать, что мы оба сходим с ума от желания друг к другу.

– Это не…

Роберт очень эффективно заставил ее замолчать. Его настойчивые губы смяли ложь, которая готова была сорваться с ее губ. Триша не понимала, что с ней творится, но поцелуй настолько захватил ее, что она порывисто обняла Роберта за шею. Покрывало соскользнуло на пол, и их обнаженные тела оказались прижатыми друг к другу кожа к коже.

– Эндрю не понимал, от чего отказывается. – Подняв голову, Роберт прищурился и всмотрелся в глаза Триши, подернутые пеленой страсти. – Или понимал слишком хорошо и струсил. Как ты думаешь, может, он понял, что с тобой ему не справиться, потому и выбрал твою более предсказуемую подругу?

Это был нечестный удар, слишком жестокий, чтобы Триша могла стерпеть его спокойно. Не раздумывая, она отреагировала инстинктивно: размахнулась и влепила Роберту звонкую пощечину.

Наступившая тишина напоминала затишье перед бурей.

9

До сей минуты Триша даже не знала, что способна кого-то ударить, это был первый случай в ее жизни, когда она подняла руку на мужчину – если, конечно, не считать драку с одноклассником в начальной школе.

Роберт был в ярости, от его взгляда Тришу бросило в дрожь. Она с ужасом наблюдала, как на его щеке проступает красный след от ее пятерни.

Схватив за плечи, Роберт рывком притянул ее к себе. Триша оказалась не просто прижатой к его телу, а буквально расплющенной о него. Роберт снова завладел ее ртом в жестоком, карающем поцелуе. В глубине души Триша понимала, что ей не следовало бить Роберта по лицу, наказание, по ее мнению, было более грубым, чем сам проступок. Роберт отпустил ее так же внезапно, как схватил, оттолкнул к стене и отвернулся.

– Тебе повезло, что я не даю сдачи женщинам, – пробурчал он.

Конечно, с горечью подумала Триша, ударить женщину – это ниже твоего достоинства, ты расправишься с ней по-другому. Она потрогала свои припухшие губы, кожа вокруг них горела. В это время Роберт снова повернулся к ней лицом и поднял руку. На какую-то секунду Триша испугалась, что он все-таки изменит своим принципам и ударит ее.

– Не надо…

Но Роберт лишь взял ее за запястье, отвел ее руку от губ и приблизился к Трише, чтобы взглянуть на результат своих действий.

– Я заслужил эту пощечину.

И тут Триша вдруг расплакалась. Она боролась со слезами накануне вечером и более или менее справлялась, но теперь слезы хлынули из ее глаз ручьями, она не могла их остановить, как ни пыталась. Она осела на пол, на лежавшее у ее ног покрывало, закрыла лицо руками и перестала сдерживаться.

Слезы Триши были для Роберта полной неожиданностью, он стоял над плачущей женщиной как истукан и не знал, что делать. Он запоздало понял, что ему следовало этого ожидать, – начиная со вчерашнего вечера на Тришу сыпались удар за ударом, рано или поздно один из них неизбежно должен был переполнить чашу ее терпения. Тот факт, что именно его удар стал решающим, сломившим ее выдержку, терзал совесть Роберта, которая в свою очередь терзала его самого.

Презирая себя, Роберт присел перед Тришей, поднял ее на ноги, завернул в покрывало и только после этого прижал к себе.

– Не надо, любовь моя, не плачь, – хрипло прошептал он.

– Я т-тебя н-ненавижу, – всхлипнула она.

Роберт неуверенно кивнул.

– Все правильно, я чудовище, если хочешь, ударь меня еще, только не плачь, я не стою твоих слез.

Почему-то от его покаянных слов Триша расплакалась еще горше.

– Я не понимаю, что со мной происходит!

Это-то Роберт как раз понимал. Вечер, который должен был закончиться торжественной помолвкой, превратился для Триши в кошмар.

Мало того, что она узнала о предательстве жениха и лучшей подруги, так она еще подверглась сексуальному натиску, потеряла невинность и в довершение всего получила изрядную порцию его язвительного юмора.

Состояние Триши понятно, но как все это характеризует его самого? Роберт подозревал, что полного и правдивого ответа на этот вопрос его самолюбие просто не выдержало бы.

Триша дрожала и всхлипывала, прильнув к нему. Роберт хотел как-то ее утешить, но побоялся открыть рот, чтобы ненароком не ляпнуть что-нибудь неподходящее. Поэтому он решил выразить свое покаяние не словами, а делом: он подхватил Тришу на руки.

Кровать так и манила к себе, но Роберт проявил чудеса выдержки и прошел мимо. Он принес Тришу в ванную, усадил на пуфик, подошел к мраморной ванне, размерами напоминавшей небольшой бассейн, и включил воду. Затем он взял с вешалки махровое полотенце и обернул вокруг своих бедер. Полотенце было пятнистым, как шкура леопарда, и Роберт с кривой улыбкой подумал, что стал похож на пещерного человека.